Иоанн (Снычев), митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский

(скончался 2 ноября 1995)

Именно он соединил в себе административный авторитет высшего церковного иерарха с благодатным даром неформального духовного лидера. Соединил – и многократно преумножил его неподкупной прямотой и обнаженной искренностью своих статей-проповедей, статей-воззваний, статей-прозрений. После долгих лет немоты и глухоты Россия вдруг услышала – как можно говорить о своей любви к Богу, Отечеству и родному народу, как можно плакать и скорбеть о постигшем его унижении и позоре, как – верить в возрождение Святой Руси... Этот крик верующего Русского сердца – крик надежды и боли – разнесся надо всей страной, и ныне никто уже не может сказать в свое оправдание: «Я не слышал, не знал, не понимал»...

В самый разгар демократического погрома, учиненного на Руси врагами Русского народа, митрополит Иоанн писал:

«Отечество наше, народ наш – переживают ныне лютые, тяжелейшие времена смуты и безначалия. Святыни попраны и оплеваны, государство предано и брошено на разграбление бессовестным и алчным жрецам новой официальной религии – культа духовного и физического разврата, культа безудержной наживы любой ценой… Русские земли опустошены, как после вражеского нашествия. Чужие голоса поучают нас по радио. Чужие лица врываются в наши дома с экранов телевизоров…

И внутри страны, и за рубежом есть силы, откровенно враждебные Русскому народу. От них можно ожидать чего угодно: от попыток спровоцировать гражданскую войну до организации прямой военной интервенции против ослабленной России…»

Такая откровенность вызвала шквал негодования со стороны «демократической общественности». Но владыка не дрогнул. Не взирая на чины и лица, на клевету и угрозы, митрополит Иоанн продолжал свою пламенную проповедь:

«Сегодня лишь слепец или провокатор может утверждать, что все ужасы и беды, терзающие нашу Родину уже много лет подряд, есть результат естественного хода событий…

Оглянемся вокруг: какие еще доказательства нужны нам, чтобы понять, что против России, против Русского народа ведется подлая, грязная война, хорошо оплачиваемая, тщательно спланированная, непрерывная и беспощадная. Борьба эта – не на жизнь, а на смерть, ибо по замыслу ее дьявольских вдохновителей уничтожению подлежит вся наша страна целиком, весь наш народ как таковой…

Огромные деньги, силы и средства брошены на то, чтобы не допустить возрождения нашего Отечества.

Нас берут в смертельные клещи: с одного бока душат Русский народ, всеми способами подавляя и ослабляя его жизненную мощь и способность к воспроизводству, а с другого – язвят и жалят межнациональными конфликтами, всемерно возгревая на окраинах Руси безудержную ненависть к Русским людям.

Перед Богом, перед собственной совестью и нашим многострадальным народом мы просто обязаны сделать все возможное, чтобы прекратить эту вакханалию злобной русофобии и откровенного богоборчества.»

Из статьи Константина Душенова «СВЕТЛЫЙ СТАРЕЦ»

Лев Николаевич Гумилев

(1912 - 1992)

История людей связана с Космосом. Земля, Солнечная система существуют в Галактике в потоке электромагнитных частиц. Иногда ионосферу Земли прорывает космический ливень, бичом ударяет по Земле. Ложится узкой полосой, и те регионы планеты, что попали под него, получают толчок, вызывающий мутационные изменения на биологическом уровне, а на уровне этноса возникает пассионарность, «горение» - способность людей к повышенной активности. …

Аттрактивность - это аналог пассионарности в сфере сознания, это «пассионарность духа». И когда аттрактивность больше принципа себялюбия, мы имеем писателей и художников, схимников и бросающих карьеру ради искусства, ученых... Короче, мы имеем тип Дон Кихота. Если аттрактивность меньше себялюбия, мы имеем обыкновенного обывателя. …

Россия же последний пассионарный толчок испытала в середине XIV века. В рамках исторического времени - от Ивана Калиты до Куликовской битвы. Космический бич прошел от Пскова через Литву и Белоруссию (Москва осталась в стороне), задел Турцию и вышел в Абиссинию. Струна истории зазвучала - превращение Москвы в митрополию после переезда в нее митрополита Петра из Галиции, консолидация вокруг митрополии самых отчаянных пассионариев и, наконец,- Куликовская битва как начало объединения России. От этого момента мы можем считать, делать выводы, строить графики развития нашего этноса. Это крайне важно и для осознания своего места в историческом процессе этносу, важно и отдельной личности.

Время быть «самим собой», время пассионарного перегрева было на дворе не так уж и давно, с XI по XV век в Европе, на рубеже XV-XVII веков у нас. Ведь за что казнил бояр и лил кровь Иван Грозный? Бояре хотели сказать Государю правду, которую видели, а Грозный, как человек государства, своими средствами доказывал им свою правду, которая рождалась в его бредовом сознании. Перегрев, как процесс, продолжался до правления Екатерины. Потом начался медленный спад.

Этот спад пошел на пользу и государству, и культуре, и экономике. Спаявшаяся в монолит Россия одолела «Великую армию» Наполеона, имевшую троекратный перевес в числе. Тогда же юный Пушкин создал новый литературный стиль, а сибирские города стали центрами просвещения.

Но любой процесс имеет две стороны, и пассионарность не исключение. Появились «мертвые души», хищники, продажные чиновники и отупевшие крепостные. Система шла к упрощению, выделяя из себя «свободные атомы» - пассионариев, находивших применение своим способностям в интеллектуальной жизни: науке, искусстве... Но и их число уменьшалось: золотой век сменился серебряным, и в начале XX столетия наступила пассионарная депрессия.

Я не люблю говорить о XX веке, и на это есть причины. Но есть достоверное знание: всего 60-50 лет назад мы находились в стадии крайнего упрощения системы. Сейчас - всего несколько лет назад - началась стадия усложнения. В личном плане инерционная фаза построена на императиве, повелении: «Будь таким, как я», как идеал. Для моего времени идеалом был Сталин. Вы могли к нему, к идеалу, вечно приближаться, но достигнуть Его уровня - ни-ни!

Нынешний идеал абстрактен, на стадии повторного усложнения он звучит как «идеал Гражданина», то есть человека, отвечающего за все и причастного ко всему совершающемуся в государстве. У человека не остается жестко закрепленной социальной роли - он может переходить из третьего сословия в дворянство, может, как брат Анжелики в известном романе, из дворян уйти в богему... Раньше было нельзя, сейчас можно. Не «будь таким, как все», а будь Гражданином.

И мы сейчас переходим к инерционной фазе. В стадии пассионарного перегрева, когда люди действуют кто во что горазд, объединить их и заставить делать общее дело почти невозможно. Они обязательно перессорятся, перебунтуются, «перережут» друг друга. Энергии много, но она разнонаправленна, не поддается управлению. А вот в инерционной фазе, когда энергии, в общем, мало, но она поддается координации, как то было во Франции эпохи Ришелье, в Англии времен «славной революции», как было в Турецкой империи, когда эта энергия собирается в кулак - возможна координация всех сил страны, возможен рывок.

Мы сейчас вступаем в фазу спокойного бытия. Дано нам еще примерно 600 лет исторической жизни. Пассионарность из массовой становится индивидуальной, единой становится аттрактивность. И это не хуже и не лучше. Это так есть. Надо забыть слова «хуже - лучше», «нравится - не нравится» в применении к естественным наукам.

Что? Не хочется быть обывателем? Но вам никто и не навязывает этот путь. Если большинство предлагает вам соответствовать выдуманному ими идеалу, то вы все равно можете остаться самим собой. Если вы осознаете это желание. Если для его осуществления вам хватит сил и энергии. Трудно быть «самим собой», когда вам настоятельно предложено «быть как все». Но быть Гражданином возможно. Возможно жить в согласии с самим собой, оставаясь самим собой и обрекая себя на сложную жизнь. Зато, уверяю вас, будет внутреннее удовлетворение. Зато, может быть, именно вы прикоснетесь к струне истории, и она задрожит от вашей руки.

Из интервью Владимира Суворова "История - наука естественная, или визит к профессору Гумилеву". - Впервые опубликовано // Сельская молодежь, 1988, № 2, с. 44-49.

Александр Михайлович Панченко

(25 февраля 1937, Ленинград - 29 мая 2002, Санкт-Петербург)

В школе придерживались мы этики бурсацкой, которая предписывала раза два в неделю мотать уроки. Школа наша на Васильевском была между Малым и Черной речкой (потом ее Смоленкой назвали). И чешешь вместо уроков на Смоленское кладбище, в часовню Ксении Блаженной. Там и грелись.

А Ксению как все любили! Бумажки ей оставляли со всякими просьбами. Потом часовню заколотили, покрыли ее штукатуркой с пупырышками. На ней не попишешь. Но писали на забитых дверях. Кое-какие надписи я и сейчас помню. «Ксения Блаженная! Сделай так, чтобы мама купила пальто». А девочка просит, чтобы ее полюбил Вова. Одна надпись особенно меня поразила: какой-то мужик что-то просит у Ксении, а в конце добавляет: «Заранее благодарю». Прелесть совершенная! Это и есть настоящая, другая история.

Я родился в клинике Отта и работаю всю жизнь на Васильевском острове. В мои мальчишеские годы он был поделен между «гаванскими» и «васинскими». Граница шла по 17-й линии, где Смоленское кладбище. И если «гаванские» совались к нам, то их морда бита. Если же мы заходили к ним, нам морда бита. Хотя, казалось бы, что нам было делить.

А какие были голуби! Что ни дом, то голубятня. Ребята гоняли сизарей, дутышей, капуцинов. Давали и мне иногда помахать. Правда, я, к сожалению, голубями не увлекался. Но приятно было. …

Из последнего интервью академика Панченко.