8 сентября 1941 года Ленинград оказался в кольце блокады. Первая попытка прорыва блокады была предпринята 19 сентября 1941 года в районе Невской Дубровки – отсюда десант под шквальным артиллерийским огнём форсировал Неву и закрепился с боями на левом берегу.

Небольшой участок земли – 900 м в длину и 300 м в ширину – получил название «Невский пятачок», так как на штабных картах 1941 года это место умещалось под пятикопеечной монетой. Невский «пятачок» – самое кровопролитное место боёв на Ленинградском фронте, по некоторым сведениям – 10 погибших на один квадратный метр земли. Официальные данные показывают, что защитники Невского «пятачка» ежедневно отражали по 12-16 атак противника. За сутки на них обрушивалось до 50 тысяч снарядов и авиабомб. Пополнение воинского состава происходило постоянно, через Неву под непрерывным огнём противника осуществлялась переправа наших войск. Для сотен тысяч солдат и офицеров 600 метров водной переправы и оба берега стали братской могилой…

Ладожский ледоход 1942 года оказался внезапным и бурным. 24 апреля лед попер, круша и ломая все на своем пути. Ночная переправа перестала существовать. На «Невском пятачке» в эти дни оборонялся 330-й полк. Германцам не составило большого труда уничтожить его, лишенного какой-либо поддержки. Четыре дня продолжались кровавые, отчаянно безнадежные для нас бои.

А ладожский лед все шел и шел. Последняя радиограмма о помощи пришла с плацдарма вечером 27 апреля. Погибли практически все солдаты и офицеры 330-го полка. Только начальник штаба майор Александр Михайлович Соколов (он был известный армейский пловец) сумел в ледоход, раненый, переплыть Неву! И на правом берегу он примерз в бессознательном состоянии к прибившейся к берегу льдине! К счастью, его быстро нашли и вылечили.

А вот судьба командира полка майора Блохина оказалась трагической. Сергей Алексеевич был тяжело ранен, контужен, взят в плен. Немецкие врачи ампутировали ему обе ноги выше колен…

В начале семидесятых годов он жил в подвальной комнате Новоизмайловского проспекта… Старый безногий воин плакал, рассказывая, как немцы, уходя из-под Ленинграда, принесли его в избу, отдали русским бабам, и германский врач сказал: «Это ваш герой, вы его и берегите».

А как майора Блохина берегли в дальнейшем – здесь Сергей Алексеевич уже не плакал, он молчал. Были и СМЕРШ, и допросы, и подозрения следователей: почему враги так тебя лечили и уважали?

Во Второй мировой войне было так мало благородства, что малейшее его проявление вызывало и вызывает до сих пор подозрение.

Источники:

http://www.ndubrovka.ru/

http://sanktpeterburg.bezformata.ru/